— Милая, передай салатик, — попросила Галина Петровна, вытянув руку через весь стол. Хотя блюдо находилось буквально в паре сантиметров от неё.
Я молча подвинула тарелку. Это был уже третий ужин на этой неделе, и каждый раз она находила способ показать, что здесь хозяйка. Андрей тем временем уткнулся в телефон — очередное сообщение с работы.
— Опять эти твои деловые, — с едва скрытым раздражением произнесла свекровь. — Даже поесть спокойно нельзя.
— Мам, это важно, — Андрей отложил гаджет и встал. — Завтра улетаю в Новосибирск. Проект требует внимания.
Я чуть не подавилась компотом.
— Как завтра? Ты же говорил, что командировка через две недели…
— Только что изменились планы. На пять дней, максимум. — Он нежно поцеловал меня в голову. — Справишься?
Галина Петровна усмехнулась, рассматривая свои аккуратные ногти.
— Конечно, справится. Я за ней присмотрю.
От её интонации мне стало не по себе. Всего четыре месяца прошло с нашей свадьбы, а я уже научилась различать этот особенный тон — сладкий, как мёд, но с неприятной горчинкой внутри.
— Кстати, Машенька, — обратилась она ко мне, — ты всё ещё сдаёшь квартиру на Патриарших?
Вопрос застал меня врасплох. Мы никогда раньше не обсуждали мои личные дела.
— Да, а что?
— Просто интересно. Трёхкомнатная, говоришь? От дяди досталась?
Андрей вернулся к столу, пряча телефон в карман.
— Мам, перестань допрашивать Машу.
— Я не допрашиваю! — возмутилась она. — Просто хочу знать, как у невестки дела. Разве это плохо?
Она встала, собирая со стола посуду. С виду — идеальная женщина: стройная, стильно одетая, с безупречной причёской. Но взгляд… холодный, расчётливый, будто оценивающий.
— Давайте помогу, — я потянулась было к тарелкам.
— Сиди, — резко оборвала она. — Гости не должны убирать.
«Гости». Четыре месяца замужества, а я всё ещё чужая в этом доме.
Андрей поморщился.
— Мам, Маша не гость. Она моя жена.
— Конечно, дорогой. Я просто так… — она улыбнулась, и я поняла: «просто так» — это точно не случайность. Каждое слово Галины Петровны было просчитано заранее, как ход в шахматной партии.
Домой мы возвращались в тишине. Андрей извинялся.
— Не обращай внимания. У мамы характер непростой, но она добрая. Просто привыкла, что была рядом только я.
— Я понимаю, — соврала я.
На самом деле не понимала. Моих родителей давно нет. После них остался только дядя Коля, который и подарил мне квартиру. Я всегда мечтала о большой семье, о тёплых отношениях, о поддержке.
Но семья Андрея оказалась совсем другой. Холодной. Расчётливой. И странно давящей.
— Завтра зайду к маме перед аэропортом, — сказал он, паркуя машину. — Документы надо забрать. Ты не против остаться дома?
— Конечно, нет.
Он улыбнулся, и на секунду я забыла обо всём. Андрей был добрым мужем — заботливым, внимательным. Ради него можно было потерпеть даже самую назойливую свекровь.
Ночью мне приснилось, как Галина Петровна ходит по моей квартире на Патриарших, расставляя мебель по-своему вкусу.
— Здесь будет мой новый дом, — говорила она. — Ты ведь не против, правда?
Я проснулась в испарине. Андрей мирно спал рядом. За окном начинало светать. Через несколько часов он улетает, и я остаюсь одна.
И почему-то именно эта мысль вызвала у меня сильнейшее беспокойство.
Звонок раздался вечером в среду. На экране высветилось: «Галина Петровна». Я вздохнула и ответила.
— Машенька, дорогая, — голос был необычно ласковым. — Как ты там одна? Не скучаешь?
— Всё нормально, спасибо.
— Я приготовила ужин. Жаркое, как любит Андрей. Приезжай, посидим, поговорим. Всё-таки мы теперь семья.
Отказываться было неловко. Тем более, что утром Андрей просил присмотреть за мамой — мол, плохо себя чувствует.
— Хорошо, скоро буду.
— Жду!
Пока ехала, написала Андрею, что направляюсь к его маме. Ответа не последовало — наверное, совещание.
Галина Петровна встретила меня в идеальном платье, с безупречной причёской. Больной она точно не выглядела.
— Проходи, проходи! Уже всё готово.
Стол был сервирован как для торжества — свечи, фарфор, хрусталь. Посреди — графин с чем-то красным.
— Это морс, домашний, по бабушкиному рецепту, — налила она мне полный бокал. — Очень вкусный и полезный.
Морс оказался странным на вкус — горьковатым. Но я выпила, чтобы не обижать.
Свекровь села напротив, сложив руки на столе.
— Маша, я много думала после нашего разговора. Про твою квартиру.
— Что с ней?
— Зачем тебе эти хлопоты? Арендаторы, ремонты… Тебе бы молодостью наслаждаться, а не голову морочить.
Комната закружилась. Я попыталась сфокусироваться.
— Я… справляюсь…
— Конечно. Но представь, как проще было бы, если бы кто-то опытный занялся этим вместо тебя. Например, я.
Попыталась встать, но ноги отказались слушаться. Стакан выскользнул из рук и разбился о пол.
— Что вы… со мной сделали?
— Тише, тише, — она подошла ближе, почти матерински. — Не волнуйся. Всё скоро закончится.
Последнее, что я запомнила — её улыбку. Такую спокойную. Почти ласковую. И затем — темноту.
Очнулась с резкой болью в голове. Хотела потрогать висок — не смогла. Руки были связаны за спиной.
Лежала на старом жёстком диване в незнакомой комнате. Обои облезли, шкаф покосился, в воздухе висела сырая затхлость.
— Наконец-то очнулась! — Галина Петровна сидела за столом у окна, листая какие-то бумаги. — Я уже начала волноваться. Три часа спала.
— Где я? — мой голос был хриплым, чужим даже для меня самой.
— На моей старой даче, — спокойно ответила Галина Петровна. — Андрюша здесь не был лет десять. Говорит, это мрачное место. А мне нравится. Тихо, никто не трогает. Соседи только летом появляются.
Она встала, подошла ближе. В руках у неё были бумаги. Я узнала знакомый герб нотариуса.
— Что это?
— Договор дарения. Полностью легальный. Ты добровольно передаёшь мне квартиру на Патриарших. Ну а что получишь взамен… — она сделала паузу, — это уже второстепенно.
— Вы сошли с ума! Я ни за что не подпишу!
— Подпишешь, — твёрдо сказала она. — Не волнуйся, я подготовлена. У меня есть опыт.
Твоя предшественница — первая жена Андрея — тоже сначала не хотела уступать. Но у неё было не так много… всего лишь машина и акции. Мелочь.
Мне стало плохо. Андрей никогда не говорил о прошлом.
— Что вы с ней сделали?
— Ничего особенного. Просто объяснила, что ей лучше исчезнуть. Надолго. Она поняла. Была умной девочкой. А вот ты… — она покачала головой. — Ты упрямая. Но у меня есть время. И методы.
Из сумки она достала шприц.
— Не бойся, это просто витамины. Чтобы ты не ослабла во время наших переговоров. Кстати, знаешь, что смешно? Андрюша думает, ты уехала к подруге в Питер. Это я с твоего телефона написала. Даже селфи отправила — спасибо старым фото.
Скрипнула дверь. На пороге стоял пожилой мужчина в потёртой футболке.
— Галина Петровна? Это вы? Зашёл проверить, всё ли в порядке. Думал, кто-то забрался.
— О, Семён Палыч! — её лицо мгновенно преобразилось. — Заехала проведать дачу. А это моя племянница из Москвы. Перебрала вчера — вот и отсыпается.
Сосед прищурился, разглядывая меня. Я попыталась закричать, но кляп снова оказался на месте. Галина Петровна была готова ко всему.
— Что-то бледненькая она у вас.
— Городские все такие, — свекровь загородила меня собой. — Спасибо, что заглянули. Разберёмся сами.
Когда мужчина ушёл, я заметила в его глазах сомнение. Он не поверил. Ни единому слову.
Галина Петровна заперла дверь на засов и вернулась ко мне.
— Теперь понимаешь, почему лучше подписать сразу? Никто тебя здесь не найдёт. Андрюша вернётся через пару дней, я скажу, что ты захотела пожить отдельно. Он расстроится, конечно, но я его утешу. Как всегда.
— Он всё равно узнает правду!
— Правду? — она рассмеялась. — Какую? Что его мамочка — злодейка? Он не поверит. Для него я — образец женственности и любящей матери.
Она придвинула бумаги поближе.
— Давай договоримся: подписываешь сейчас — и через пару дней свободна. Уедешь куда хочешь. Даже денег дам на дорогу.
Откажешься… — она равнодушно пожала плечами. — Есть ещё подвал. Сыроват, но временно сойдёт.
В окне мелькнула тень. Семён Палыч? Или показалось?
— Почему вы это делаете? У вас и так всё есть!
— Не деньги мне нужны, милая, — поморщилась она. — Мне нужна твоя квартира . Та, на Патриарших. Я всю жизнь мечтала жить именно там.
Она схватила меня за волосы, заставив смотреть прямо в глаза.
— Тридцать лет! Тридцать лет я мечтала об этом районе. А судьба послала подарок — сын женился на девушке с квартирой. Как в сказке. Только концовка будет совсем другой.
За окном раздался шум. Машины. Много машин. Галина Петровна замерла.
— Что за чертовщина…
Дверь с грохотом вышибли. В дом ворвались полицейские. Следом — Семён Палыч и Андрей. Бледный, растерянный, не верящий своим глазам.
— Мама? Что происходит? Что ты наделала?
— Андрюша, милый, это недоразумение! Она сама приехала, сама согласилась…
— Я всё видел, — вмешался сосед. — Через щель в заборе. Как ты её привезла связанной. Сразу вызвал полицию. И твоему сыну позвонил.
Меня освободили, усадили на диван. Андрей обнял, прижал к себе.
— Прости… Я должен был догадаться. После Лены… Тогда мама тоже странно себя вела.
Галину Петровну увели. Она вырывалась, кричала, требовала, чтобы её отпустили.
— Это она виновата! Эта квартира должна быть моей!
Приехал врач. Ей сделали укол. Она затихла.
— Психоз на фоне навязчивой идеи, — сказал следователь. — Такое бывает, когда человек годами живёт одной мыслью. Ей нужна помощь. Серьёзная.
Семён Палыч подошёл ко мне.
— Не поверил я ей. Верёвку на руках заметил. Хорошо, что не ушёл сразу.
— Спасибо, — прошептала я.
— Да ладно. Соседи должны друг другу помогать.
Через месяц Галину Петровну официально признали невменяемой. Назначили принудительное лечение. Больше она не вернётся в обычную жизнь.
Андрей переживал тяжело, но был рядом. Мы продали его квартиру и сняли новое жильё — подальше от воспоминаний.
Квартиру на Патриарших я сохранила. Но больше не сдаю. Иногда прихожу туда одна, сижу среди пустых комнат.
Думаю о дяде Коле, который выиграл её в карты. О Галине Петровне, которая тридцать лет жила своей навязчивой мечтой. О том, как легко потерять всё, если впустить зло в свою семью.
Андрей предлагал продать квартиру и купить дом за городом. Может, и правда когда-нибудь решимся. Но пока нет. Это часть моей жизни. Моё наследство. Моя история — пусть и с таким страшным продолжением.
Семёна Палыча мы теперь навещаем каждые выходные. Он одинок, дети далеко. Для нас он стал почти родным. Настоящей семьёй — той, которую я всегда искала.
А Галина Петровна… По словам врачей, прогресса нет. Она до сих пор пишет письма, где требует «справедливости». Но их никто не отправляет.
Иногда мне снится та ночь на даче. Я просыпаюсь в холодном поту, хватаю Андрея за руку. Он молча обнимает меня.
— Всё хорошо, — шепчет. — Всё позади.
И я верю. Потому что некоторые кошмары действительно заканчиваются. Нужно только найти силы крикнуть о помощи.
И чтобы рядом оказался человек, которому не всё равно. Как Семён Палыч. Обычный сосед. Но герой моей истории.